[proksima]

Сегодня ночью написала мини. И мне безумно нравится. Решила скинуть в дайрик. А так оно висит на Хоге.



Воспоминания оборотня

Успокаивающий шорох высокой травы, стрекот насекомых, легкое дуновение ветерка…

Я лежу на холме не далеко от леса и смотрю, как золотой диск солнца медленно погружается за горизонт. Вот уже не видно половины… Вот осталась только макушка. Все. Долгие летние сумерки… Пора.

Я с неохотой поднимаюсь и иду в сторону леса. В походке сквозит какая-то обреченность. Приговор.

Я иду медленно, не спеша, с каким-то мазохистским наслаждением оттягивая момент, когда ступлю в непроходимую чащу леса. Воспоминания переполняют мысли.



Первое превращение. Боль. Ужасная, сковывающая боль и пронизывающий страх. А потом… щенячий восторг. Конечно, в четыре года любой ребенок мечтает стать пушистой зверюшкой. Ручным щенком. Какофония новых ощущений.Насколько больше ты чувствуешь, видишь, слышишь в обличии волка. Сколько новых запахов, звуков, красок… Весь мир меняется до неузнаваемости. И я бегу заливаясь щенячьим лаем. Бегу со скоростью ветра. Рядом отец. Он анимаг. И его анимагическая форма – большой рыжий пес. Лайка. Он бежит рядом, не отставая, мы выбигаем на какую-то поляну и играем. Всю ночь. Я никогда не получал много внимания от отца. Особенно после рождения маленькой сестры. И поэтому эта ночь становится для меня, своего рода, островком счастья. Я и мой отец, как я всегда мечтал.

Но вот ночь подходит к концу и опять нестерпимая боль. Вой переростает в крик, крик становиться плачем, и, наконец, я теряю сознание.

Прийдя в себя, первое что я вижу это мама. Она прикладывает к моему лбу мокрое, холодное полотенце.

-Шшш… Отдыхай. – тихо говорит она и улыбается мне. Она сидит рядом со мной и что-то мне рассказывает, мягко поглаживая меня по голове пока я не засыпаю.

Последующие превращения слились воедино. Долгое время это было довольно беззаботное время. Я был ребенком, и мне нравилось играть с отцом. Я чувствовал, что я особенный. Сестра никогда не будет так общатся с отцом. Я испытывал чувство превосходства. Этакий детский эгоизм. Итак, благодаря своей… Особенности, я стал ближе с отцом. Я ведь не подозревал, что он проводит эти ночи со мной, не столько ради меня, сколько ради того, чтобы огородить мир от меня.

А потом… потом отец умер. Его убили. Кто? Этого нам так и не сказали. Это как раз был вечер, когда мы должны были с ним уйти. Уйти в лес. Играть… Мне было девять.

Я не мог оставить мать одну. Она уже давно болела и врачи говорили, что сильный стресс может убить ее. Когды прилетела Министерская сова, с сухим сообщением на желтом пергаменте и такими же сухими и абсолютно не нужными соболезнованиями… Мама… Сначала побелела, потом у нее начали трястись руки. Из глаз полились слезы. Она сидела на полу, раскачиваясь из стороны в сторону, и тихо, обреченно, и безудержно рыдала судорожно стискивая нас с сестрой в обьятиях. Эти обьятия больше были похожи на агонию. Собственно так и оказалось. Внезапно мамины руки перестали нас стискивать и ослабли, а сама она упала на пол. Мы думали это обморок…. Великий Мерлин, чего мы только не делали чтобы привести ее в чувства, но… безуспешно… Надо сказать, что к своим девяти годам я прочитал очень много книжек. И в основном это были книги по колдомагии, коих, из-за моей «особенности», в нашем доме было великое множество. Я вспомнил как прощупывать пульс. Мама… была мертва. Глаза наполнились слезами, я прикусил губу, чтобы не зарыдать, но слезы все равно струились по щекам. Кожу нестерпимо жгло. Я прижал к себе сестру, которая глядя на меня тоже начала плакать. И тут… Позвоночник пронзила привычная, но от этого не ставшая более терпимой, боль, и я с ужасом понял что… превращаюсь. Сразу же перед глазами встал отец, который говорил что мне нельзя находится рядом с людьми во время превращения. Я никогда не придавал этому значения, но сейчас…. Я впервые в жизни осознал, что я опасен. Боль разрывалась в голове яркими взрывами, я чувствовал режущую боль в ребрах, и… я уже чувствовал запахи. Запахи, которые может чувствовать только животное. Боль, страх и… смерть… От последнего пошла кругом голова. Собрав последние остатки разума, я оттолкнул сестру и рыкнул, чтобы она уходила. Но дуреха не понимала… Она не знала, ЧТО с ее братом… Меня озарила догадка… «Они ей не сказали». Но почему? Ответ пришел сам собой. Чтобы не ненавидела. Чтобы не боялась. Тогда я встал и бросился к выходу. Ноги уже превратились в волчьи лапы, руки обрастали шерстью. Я услышал славленный вскрик, и тут же почувствовал запах. Абсолютно новый для меня. Терпкий запах железа, страха, жизни. Чужой жизни. И в этот момент трансформация закончилась. Я упал на четыре лапы и завыл. Протяжно, долго. Вкладывая в это всю свою волчью душу. А после этого… во мне сработали инстинкты. В конце концов, я был уже юным волком, который еще ни разу в жизни не пробовал крови. О боже, этот запах будоражил воображение. Шерсть встала дыбом, с клыков капала слюна. Я подошел к сестре, и медленно слизал струйку крови, сбегавшую по подбородку от пркушенной губы. Одна маленькая капелька и… В голове последовал взрыв. Во мне замолчал человек и проснулся зверь. Ужасный, голодный зверь…

Наутро я очнулся дома. Спину ломило. Я потер глаза, устало провел руками по лицу и… онемел. На руках была кровь. Я вскочил на ноги и осмотрелся. Все в доме было перевернуто, и вокруг была кровь. К горлу подступила тошнота. Я упал на колени, потом на четвереньки. Меня вырвало. В голове была только одна мыль. «Прочь отсюда, чудовище». И я побежал. Нечаянно опрокинул светильник, масло разлилось и загорелось. Но мне было плевать. Я бежал не разбирая дороги. «Я чудовище.. животное…»

Очнулся я на опушке леса. На той самой поляне где прошло мое первое превращение. Была ночь. Луна уже пошла на убыль. Увидев ее я закричал. Из глаз полились слезы. Я кричал, плакал. Я проклинал все на свете. Я ненавидел себя, ненавидел эту чертову луну, ненавидел того оборотня который меня укусил когдато, ненавидел сестру за ее глупость, ненавидел родителей за то что ей не рассказали, ненавидел мать, за то что оставила нас, и ненавидел отца, за то что его не было со мной. Я рыдал всю ночь. На утро меня нашел Альбус Дамблдор, директор школы Хогвартс. Он знал моих родителей, хотя они не были друзьями. Он знал о моей сущности.

И я рассказал ему. Рассказал все, что произошло сегодня ночью. Мое лицо ничего не выражало, глаза остекленели, в голове было пусто... я сердце разрывалось. Разрывалось от тоски и боли. Закончив свой рассказ,я сказал:

- Убейте меня. Пожалуйсто.

Он с грустью и какой-то растерянностью посмотрел на меня и покачал головой. А после этого взял меня за руку и повел куда-то. Куда? Он привел меня в дом глубоко в лесу. В дом, к которому не вела ни одна дорога. Он отдал меня в семью оборотней. Они меня усыновили. Молодые супруги, они не могли завести детей… и с радостью взяли меня. А мне было все равно. Мне было наплевать на свою судьбу, на всё. Джереми и Роза Люпин. Они дали мне свою фамилию, они любили меня как родного сына. Благодаря им, я почувствовал любовь… И понял что мои родители меня больше боялись, чем любили. Хотя они не столько боялись меня, сколько того, что я мог сделать.

А мне было не по себе. Я был счастлив, и из-за этого меня мучили угрызения совести. Я считал, что такое животное как я, не может, просто не должно быть счастливым.

Пролетело два года, и, к моему удивлению пришло письмо из Хогвартса, в котором говорилось, что меня приняли. Моему счастью не было предела. Но появидся страх. А если во мне опять проснется зверь? А если я снова… Убью?..

Мои приемные родители только улыбались, и говорили, что все будет хорошо. «Дамблдор этого не допустит» - твердили они в один голос. И я поверил.

И вот, первое сентября. Вокзал Кингс Кросс. Платформа девять и три четверти. Красный, яркий поезд шумно дышит и с нетерпением ждет, чтобы сорваться с места и увезти детей в их новый дом. В животе сидит страх, ставший за последние три дня уже привычным. Конечно я боялся! Я боялся, что если кто-то узнает о природе моего поведения, то у меня не будет друзей. Да чего скрывать, я боялся что друзей у меня не будет с самого начала. Я не привык общаться с людьми.

Попращавшись с Розой и Джереми я направился в поезд. У входа налетел на мальчишку, который пытался запихнуть в поезд свой сундук. У этого мальчика были черные волосы связанные в короткий хвост, и яркие синие глаза. Лицо было сосредоточенным, а сам он выглядел очень угрюмо. Но увидев меня он улыбнулся. Приветливой и озорной улыбкой. Я помог ему затащить его чемодан, потом мы затащили мой и уселись в свободном купе.

- Я Сириус. Сириус Блек. – протянул руку мальчишка и улыбнулся озорной улыбкой. Но было видно, что он не часто улыбался.

-Ремус Люпин. – Я охотно пожал его руку. По правде сказать, я был на седьмом небе от счастья. Прошло 10 минут с момента как я отправился в Хогвартс, и у меня уже был друг. В том что мы подружимся, я уже не сомневался.

Мы весело болтали, когда дверь купе открылась и вошел мальчик. Темные волосы, веселое лицо, через круглые очки на нас смотри довольные, карие глаза.

- Сириус, а я тебя искал! Хотел ехать с тобой вместе, потому что… - Он посмотрел на нас – потому что помоему лучше ехать с хоть сколько-то знакомым человеком.

Сириус встал и пожал руку мальчику.

- Рад тебя видеть Джеймс. Знакомся. Ремус Люпин. Рем – обратился он ко мне – это Джеймс Поттер.

Мы пожали друг другу руки и… Через пять минут мы уже весело болтали. Оказалось что Сириус и Джеймс познакомились пару дней назад, в Косом переулке. Так прошла наша первая поездка в Хогвартс. Так я обрел двух верных друзей. Сириус. Немного скрытный, чуть-чуть замкнутый, вспыльчивый, но очень добрый и отзывчивый. И Джеймс. Открытый, веселый, великий выдумщик, шутник каких мало.



Я вынврнул из своих воспоминаний. Оказалось я уже дошел до опушки. Небо уже было совсем темное. Скоро должна была появиться она. Та, кого я больше всего боялся. И ненавидел. Я упал на траву и посмотрел в небо. Август.. Небо невыносимо звездное, а маленькие кометы ежеминутно мелькают где-то на границе зрения. Я зажмурился.



Какова же была моя радость, когда друзья сказали мне, что они знают кто я, и рассказали, что они придумали. Это означало конец лжи. О, как же я ненавидел врать им. Прошло два года, и они стали анимагами. Все трое. К тому времени мы были четверкой мородеров. С нами был еще Питер. Почему? Ни один из нас не знал ответа. Может быть из простого желания опекать. Его все шпыняли. И он увязался за нами. Он выглядел очень маленьким, и при взгляде на него у меня возникало желание уберечь его. Он мне напоминал мою сестру. Белокурый, пухлый, серые водянистые глаза. И у него была родинка на переносице. Как у сестры. Великая Моргана, я и не подозревал какую крысу пригрел. Но я не мог поступить иначе. Да и какой смысл сожалеть об этом теперь…



С неба упала еще одна звезда. «Хотел бы я еще раз побегать вчетвером, как в старые времена»… Но теперь… Когда Джеймс и Сириус мертвы, а Питер предал нас… это не возможно…

И вот появилась она. Из-за кромки леса показался неестественно оранжевый, абсолютно круглый диск луны. Я почувствовал как кожу закололо. Пронзительная боль в позвоночнике, в ребрах. Я опускаюсь на четвереньки и кричу. Даже не пытаюь сдержать крик. Зачем? Чем больше сопротивляешься, тем больнее. Крик перерастает в вой. Тоскливый, одинокий, протяжный вой. Вот и остались мы вдвоем. Ты и я. Волк и Луна.

Встаю и бегу. Несусь наперегонки с ветром. В глубь, в лес. Все дальше и дальше. И вдруг в свете луны я вижу как ок мне бежит серебристый пес и олень. Пес пристраивается справа, олень – слева. У оленя на рогах сидит маленькая мышь. И мы бежим через лес, а потом по лунной тропинке к ненавистной луне, и только ветер нас сопровождает…



На утро, у самой кромки леса, нашли тело. Это был потрепаный, но не сломаный жизнью Ремус Люпин. На его лице застыла вечная улыбка.